2 Brodsky St / Бродского, 2

2 Brosky St. / Бродского, 2  Photo: http://wp.me/P12GKe-ft

2 Brodsky St*

Verlaine, in free translation –

‘Grungy workmen

canted grand pianos

out of thickset trucks’.

That’s like our ordained situation –

we’ve spent ages lurking

behind another person

in music’s tracks.

We’ll lick away the pointless teardrops.

What’s the good if you don’t have access?

We’re like low-value diamonds

crushed by the king of hearts.

So, we won’t be hearing

Mozart, Haydn, or Bach, even less

shall we blend into the melos,

or find out which plays first part –

ethics or aesthetics,

or that bluebird over the water.

From the Almighty we’ve been demanding,

calling on the Creator for,

any extra tickets.

‘Spare ticket, anyone?’ Here,

behind the marble of the Marble

Palace, entreaties fail.

A white night. The night is white.

Shirtfront in vee of formal jacket.

Black А minors in love with white Cs.

Richter’s fleeting smile

from the chalky darkness

within a black water-taxi.

Streets making a keyboard.

In groups we wended

along the stave of an allée,

like Chopin’s chords.

What remained was literature, no more,

for the song had ended.

And since then, gradually

we’ve become deaf and coarse.

* The address of the Leningrad Philharmonic

(Translation © G.S. Smith)

Бродского, 2*

Вольный перевод из Верлена:

«Мужики замазюканные

кантовали рояли

из тучных грузовиков».

Видно, нам было велено:

в очереди за музыкой

мы за кем-то стояли

много веков.

Напрасные слезы – слижем.

Что делать, коль нету блата.

Нас как бубновую мелочь

кроет король червей.

Поэтому мы не услышим

Моцарта, Гайдна, Баха,

не вольемся в Мелос,

не выясним, что первей –

этика или эстетика?

или синица за морем?

Выпрашивание у Всевышнего,

вымаливание у Творца

лишнего билетика.

«Нет ли билетика лишнего?»

Мольба замирала за мрамором

Мраморного дворца.

Белая ночь. Ночь белая.

Пластрон в вырезе фрака.

Черные ля-бемоли, влюбленные в белые си.

Улыбка Рихтера беглая

из белесого мрака

в черной лодке такси.

Улиц клавиатура.

По нотному стану проспекта

мы разбредались группами,

как аккорды Шопена.

Все прочее – литература,

поскольку песенка спета.

Мы стали глухими и грубыми

потом, постепенно. 

*Адрес Ленинградской филармонии