Kazan, July 1957 / Казань‚ июль 1957

Kazan, July 1957

Public canteen. Bloated flies.

‘After 6 pm no food served’.

Bushes, with something yellowy-violet

that isn’t going to survive.

A palsied veteran, still in army gear,

pokes a finger in my ribs.

‘Scare’? No, it could be ‘spare’.

‘Spare some bread’, he raps.

I let this Deadeye have the bread

left over, and some yellow beer.

He watches with the white bead

he has for a left eye; it can’t see.

Not quite all there, apparently,

he reaches for his borshch using a fork.

It’s nigh on half a century,

and to this day I still backpack

this memory that won’t entirely fade;

it proffers endlessly inside my head

the left cheek of a face—

yellowy-violet, and dead.

(Transaltion © G.S. Smith)

Казань‚ июль 1957

Толстые мухи. Столовая.

«Выдача блюд до шести».

Мелкое, желто-лиловое

тщится на клумбе расти.

Парализованный, в кителе,

тычется в бок инвалид.

«Вытери»? — Нет, вроде, «выдели».

«Выдели хлеба», — велит.

Хлеб отдаю, недоеденный,

желтое пиво, азу.

Смотрит он белой отметиной

в левом незрячем глазу.

Видимо, слабо кумекая,

тянется вилкой к борщу.

Вот уже чуть не полвека я

все за собою тащу

тусклую память, готовую

мне подставлять без конца

мертвую, желто-лиловую

левую щеку лица.