‘As I Said, I’m Getting on for Three Thousand…’ / “Как я сказал, мне под три тыщи лет…”

Memorial to Victims of Political Repressions by Mikhail Shemyakin, St. Petersburg
Мемориал жертвам политических репрессий, Михаил Шемякин, Санкт-Петербург

‘As I Said, I’m Getting on for Three Thousand…’

My seventh decade here in this world as given.

During my time, out there on public squares

people have been strung up—the bad guys, fair

enough, but some among them have been infants!

Here stands a cinema, and right here they depend,

swaying, and meanwhile from the crowd comes laughter.

That’s all there is re childhood and safe shelter.

Your cherry orchard, grandson of the Reds.

Another memory — three folk-hero youths,

their jackboots menacing a whippersnapper,

who writhes and whines, “Fellas, you’ve got it backwards!

What’s this about, what’s up, I’m not a Jew!”

He’s not a Jew? Let’s shake him down and see.

Two pounds of flour doled out per pair of hands, and

the whole night through troglodyte ancient ladies

waiting for opening time at groceries.

A sort of world in which I sort of lived,

my sack of flour ground by a Chaldean millstone,

my nose assaulted by burned lowgrade lard,

and unwashed armpits, Komsomol tradition.

I sort of lived. Ate, drank, and strolled, no bother —

then in a narrow alley met a Sphinx,

with steel teeth glittering through granite lips.

His riddle started with the words ‘You mother…’.

The way the answer started was ‘Oho!’ —

and from those eyes immediately cascaded

bright sparkling stars with long-extended tails, and

one of them showed me which way I should go.

(Translation © 2014 G.S. Smith)

“Как я сказал, мне под три тыщи лет…”

Седьмой десяток лет на данном свете.

При мне посередине площадей

живых за шею вешали людей,

пускай плохих, но там же были дети!

Вот здесь кино, а здесь они висят,

качаются — и в публике смеются.

Вот всё по части детства и уютца.

Багровый внук, вот твой вишневый сад.

Еще я помню трех богатырей,

у них под сапогами мелкий шибздик,

канючит, корчась: “Хлопцы, вы ошиблись!

Ребята, вы чего — я не еврей”.

Он не еврей? Подымем, отряхнем.

Кило муки давали в одни руки,

и с ночи ждут пещерные старухи,

когда откроет двери Гастроном.

Был как бы мир и я в нем как бы жил

с мешком муки халдейского помола,

мне в ноздри бил горелый Комбижир,

немытые подмышки Комсомола.

Я как бы жил — ел, пил, шел погулять

и в узком переулке встретил Сфинкса,

в его гранитном рту сверкала фикса,

загадка начиналась словом “блядь”.

Разгадка начиналась словом “Нна!” —

и враз из глаз искристо-длиннохвосты

посыпались сверкающие звезды,

и путеводной сделалась одна.